– Как мило! – рассеянно откликнулась Мэдлин.

– А перед тем как покинуть Лондон, мы намерены сжечь дотла Вестминстерское аббатство.

– Угу! – Эйдан улыбнулся Мэдлин. – Развлекайтесь.

Колин возмущенно фыркнул.

– Пошли, Мелоди. Нечего нам оставаться там, где всем не до нас. Побежали ко мне в комнаты. Я забрал её вещи, – сообщил он. – Нас не ждите.

Глава 19

Во внезапно наступившей тишине Эйдану показалось, что его сердце начинает биться все громче, так что вскоре он мог слышать только, как оно выстукивает: «Люби меня! Люби меня!»

Он встал из-за стола, потянув за собой Мэдлин, которую взял за обе руки.

– Кажется, мы наконец одни, – пробормотал он.

Ее взгляд переместился на его губы.

– Да, похоже, что нас решили оставить вдвоем.

Эйдан обхватил ее милое лицо ладонями и нежно поцеловал в губы. Однако когда он прервал их поцелуй, ее темные глаза смотрели на него настороженно – и он ощутил отчаяние.

– Поведай мне свои тайны, Мэдди, – прошептал он. – Мне надо, чтобы ты целиком и полностью стала моей! Со всеми своими секретами.

Ее веки опустились, и она решительно высвободилась из его рук. Однако к его удивлению, не стала отстраняться, а придвинулась ближе и спрятала лицо у него на груди.

– Я не могу тебе ничего рассказать… Пока – не могу. – Наверное, она ощутила, как он напрягся, потому что прижалась к нему еще теснее. – Эйдан, пожалуйста, не настаивай! Ты ни в чем не сможешь мне помочь, а мне никак не изменить того, что было. Если я скажу, что не хочу ничего дурного и только стараюсь выжить, этого будет достаточно?

Будет ли? Что именно не дает ей покоя? Что она скрывает?

Когда они стали близки, она показалась ему робкой, пугливой. Сказала, что муж был старше ее, что он редко к ней прикасался и что она мало что знает о любовных ласках. Однако это не объясняло ее слез в тот первый раз, когда она испытала в момент близости с ним оргазм, как и того, почему поначалу она никогда не разрешала ему провести ночь у нее в постели. Словно не могла заснуть, когда у нее в спальне находился кто-то еще.

Его подозрения относительно того, что ее муж был к ней недобр, были встречены категорическим отрицанием и веселым смехом.

– Глупости! – беззаботно восклицала она и тут же переводила разговор на что-то другое.

Ему безумно хотелось оградить ее от того, что не давало ей покоя, – что бы это ни было. Ему хотелось, чтобы она открылась ему: он ни минуты не сомневался в том, что способен убить ее чудовищ, что именно он способен ее спасти. Она не одна – как бы она ни старалась добиться, чтобы это оказалось именно так.

Крепче прижав ее к себе, он прижался щекой к ее шелковистым волосам и тихо улыбнулся. Женщина, от которой пахнет так сладостно, просто не может оказаться виновной в чем-то гадком.

– Верю: ты обязательно мне об этом расскажешь, – сказал он. – Поведаешь абсолютно все без утайки.

Мэдлин зажмурилась, продолжая прятать лицо у него на груди. Очень скоро она исчезнет без всяких объяснений. Никакой запиской, никакими страстными мольбами о прощении не выразить ее сожалений. Пока она здесь с ними, а потом Эйдан и Мелоди останутся одни.

Тогда почему бы ей не увезти с собой это мгновение счастья? Что плохого в том, что она припадет к этому источнику нежности и радости – всего на миг, только чтобы воспоминание об этом давало ей силы всю ее оставшуюся жизнь?

Она медленно подняла голову и посмотрела в его лицо – прекрасное, словно вышедшее из-под резца гениального скульптора.

– Ты всегда будешь моей единственной любовью, Эйдан де Куинси. Это та тайна, которую я тебе открою прямо сейчас.

Он ошеломленно моргнул, глядя на нее с нескрываемым изумлением.

– Ты меня любишь?

Она засмеялась сквозь слезы:

– А ты сомневаешься, дурень. Я всегда любила тебя – с той минуты, когда чуть не убила тем кирпичом!

Эйдан снова обхватил ее лицо ладонями, отведя со щек растрепавшиеся волосы.

– Повтори это снова! – потребовал он охрипшим от волнения голосом.

Мэдлин положила ладони на его широкую грудь, провела ими вверх, по его плечам и, наконец, сцепила пальцы у него, на затылке, прижимаясь к нему всем телом с непосредственностью, которую давало ей их прошлое.

– Я тебя люблю. Люблю. Люблю. И тебе пора меня поцеловать, иначе я не замолчу, пока ты этого не сделаешь!

Он прильнул к ее губам так нежно, что у Мэдлин на глаза навернулись слезы. Не убирая ладоней, охватывавших ее лицо, он целовал сначала ее верхнюю губу, потом нижнюю, потом нос и подбородок, щеки, глаза и, наконец, прижался губами к ее лбу.

– Ну вот, – прошептал он, – теперь ты полностью поцелована.

Мэдлин улыбнулась с тихой радостью, открыла глаза и посмотрела на него.

– А ты – еще нет.

Запустив пальцы в его густые темные волосы, она пригнула голову Эйдана и впилась в его губы, вложив в этот поцелуй все свое чувство, отдавая ему все то, что она таила в себе эти последние два дня, минувшие четыре года – и всю жизнь, которую ей пришлось прожить до встречи с ним.

«Что ты делаешь? Ты с ума сошла?»

«Да, это так! – яростно ответила она своему внутреннему голосу. – Настолько, что не смогла забыть Эйдана, как ни старалась, что не желаю думать о том, что мне все равно придется уйти, что готова жить одним мгновением в его объятиях и не смотреть ни вперед, ни назад».

Эйдан был не из тех людей, кто медлит, упуская пришедшую к ним удачу. Хотя ее жаркий, требовательный поцелуй ошеломил его, он успел присмотреть для них обоих место на пышном ковре.

Угли в камине приветливо светились, излучая мягкое тепло. Эйдан подхватил Мэдлин на руки и отнес к камину.

По дороге он наклонился, чтобы она подхватила с кушетки подушку, и приостановился у подсвечника, чтобы задуть свечи. Она рассмеялась его шутливой предусмотрительности, но снова стала серьезной, когда он уложил ее на ковер у камина.

Как глупо было надеяться на то, что она сможет защитить броней свое сердце, не допустив его туда! Какой бы ни была расплата, какая бы боль ни ожидала ее, она любит этого чудесного, благородного человека больше собственной безопасности, больше своей жизни.

Он не ответил ей, не признался, что любит ее, но она ощущала это в каждом его прикосновении. Его руки были теплыми и уверенными, однако он не спешил, словно опасался, как бы резкое движение не спугнуло ее, словно дикую лань.

Припав к его груди, Мэдлин закрыла глаза, ощущая, как он расстегивает пуговицы у нее на спине. Она не сомневалась в том, что это будет не поспешное совокупление, а нечто такое, чего они оба еще не испытывали, пока были вместе.

Скользнув рукой вверх по его груди, она осторожно потянула за шейный платок, завязанный сложным узлом. Эйдан тихо застонал и отвел ее руки – он как будто просил не спешить.

Когда присборенные в плечах рукава соскользнули с ее плеч и лиф платья спустился вниз, он снова начал ее целовать. Сначала так нежной что эти ласки можно было бы счесть целомудренными. А потом его губы переместились на ее щеку, к мочке уха, на шею…

Жар его поцелуев грел ее кожу вместе с теплом, исходившим от камина. Наслаждение медленно разливалось по ее телу, постепенно подписываясь прежней страстью. Она хорошо знала этого мужчину, знала, какой восторг ждет ее впереди – и в то же время испытываемые ощущения казались новыми: их волшебно преобразили те оттенки чувств, которых она не ведала прежде. Их прошлое увлечение меркло рядом с тем бездонным источником любви, который открылся в ее сердце теперь.

Когда он осторожно сдвинул рукав ее платья вниз, открывая груди, которые почти не прятала ее тонкая сорочка, Мэдлин выгнула шею и откинула голову назад, полностью отдаваясь ему. Все мысли испарились, как только она почувствовала прикосновение его теплых губ, и она даже не заметила, как осталась без платья.

Мэдлин ощущала только то, как его пальцы сжали ее руки, прижимая их к полу по обе стороны от ее головы. Она прекрасно помнила, что он никогда не принуждает ее ни к чему, никогда не берет больше, чем ему дают.